Зовут меня Андрей. Андрей Васильевич Зебзеев. Молодой человек тридцати трёх лет отроду. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что дожил до тех лет, когда к тебе обращаются по имени-отчеству. Значит, ещё молод. В душе. Но молодость она разная. И если я хорошо помню то, что случилось год, два, пять назад, то вот детство – пору, когда зарождается человек, я помню плохо, а жаль, ведь детство это та пора, которая даёт человеку (по крайней мере, мне) силы жить и творить. Детство это Пора и это Время, Пора и Время для закваски нового человека, Пора и Время когда в тебя, закладывается всё, и плохое, и хорошее, формируя твой характер. Так было и со мной. Потом, когда я уже вырос, вглядываясь в своё прошлое, я находил в нём немало интересно прожитых дней, дни складывались в некоторый причудливый рисунок, зачастую непонятный даже мне, но, тем не менее, однажды я почувствовал как магия этого рисунка начала давать мне силы для дальнейшей жизни. Когда это произошло, я понял, что мною построен мост между прошлым и настоящим, тот пресловутый славянский Калинов мост, выходя на который можно было познать суть Мира, а можно было погибнуть.

Недавно в городской библиотеке имени Ф.Ф.Павленкова прошла презентация новой книги нашего, яйвинского поэта Андрея Зебзеева. Книга стихов «Колесо сансары» выпущенная Андреем стала истинным подарком для его друзей, и простых ценителей поэзии.

Андрей давно уже является другом библиотеки, здесь проходил его первый авторский вечер, первая презентация книги, первая выставка-портрет показавшая его не только как поэта, но как человека развитого всесторонне, имеющего свои взгляды и суждения. С недавнего времени он ведёт в библиотеке имени Ф.Ф.Павленкова клуб любителей поэзии «Былина».

Шурх, шурх... Шурх, шурх...

Часы на стене, раскачивая свой золочёный маятник, отсчитывают минута за минутой. В небольшой комнатке, стены которой увешаны фотоснимками и рисунками, а на полках шкафов покоится множество книг, терпеливо, ожидая работы, мерцает экран монитора. Но хозяин этой комнатки, тридцатилетний парень, как будто и не торопится: его напряжённый взгляд перебирает строчки на экране, то и дело возвращаясь к отдельным словам, никак не желающим соединяться с другими, а рука, наверно, готовая в любой момент прийти в движение, замерла над клавишами компьютера.

Глубокая ночь. А ночью, когда все спят, время движется невидимо. Часы выдыхают свой голос потихоньку: шурх... шурх...